«Дело в шляпе». Д'Артаньян и реверанс 
шляпы — это способ прикоснуться к истории

(сайт История ШЛЯПЫ)

Как хорошо все-таки, что кино не стало одорофонным, то есть способным передавать запахи: насколько бы это подпортило романтику костюмных лент, киноподвигов Д'Артаньяна и т. п.!

(доктор искусствоведения А. Липков)

Как писалось в статье журнала «Консьержъ»: «В Париже был принят новый закон, разрешающий-таки выливать помои из окон, прежде трижды прокричав: «Осторожно! Выливаю!» Тех, кто оказывался внизу, спасали только парики».

Эта фраза может вызвать два вопроса: точно ли именно парики спасали, и откуда и зачем эти самые парики взялись. Журналист здесь неточен(*10): сразу после того, как французский король Людовик IX (ХIII в.) был облит дерьмом из окна, после чего жителям Парижа было разрешено удалять бытовые отходы через окно, лишь трижды предварительно крикнув: «Берегись!», парики еще были не в моде, прикрывались люди капюшонами. Только позже, когда капюшоны стали считаться уже плебейством и ушли к шутам, знать стала переходить на парики. С выливанием же нечистот из окон в Париже ничего не менялось на протяжении веков — бороться с этим славным обычаем начали лишь в 1780 году (впрочем, Робер Бюрнан указывает, что и к 1830 году с выливанием помоев ничего не изменилось).

«Заметное распространение шляпы получили с конца XVI века. Широкополые шляпы, которые носили роялисты в Великобритании и мушкетеры во Франции в XVII веке, могли произвести впечатление, но не были практичными». (журнал «Ателье» №5, 2002 г.)

Так забывается история:-) Действительно ли широкополые шляпы были так не практичны, или, как обычно, причины их появления просто приятней не вспоминать?

Явно, что дорогие и с трудом отстирываемые парики не были призваны служить защитой от льющихся сверху помой и фекалий. Наоборот, нужна была защита самих париков от такой напасти. Услуги парикмахера, изготовлявшего парики, стоили дорого. Профессия стала модной. Прачка обходилась дешевле, но в отсутствие «волшебного просто Тайда» и других стиральных порошков, отмыть дерьмо от парика было сложновато. Для предотвращения проблем иногда использовался мешочек для волос (Haarbeutel) — в эпоху правления Людовика XIV длинные волосы (собственные или парик) вкладывались в длинный мешочек из тафты, украшенный лентой или розеткой. Мешочек предохранял волосы от «внешних воздействий», а одежду — от пудры и муки в прическе. Но мешочек надевать долго, да и для парадного туалета он, естественно, не использовался.

Если по прочтении всего, написанного выше, вам показалось, что я циник, то, уверяю, вы ошибаетесь. Ибо что же тогда сказать о моем приятеле, который на мой провокационный вопрос сразу ответил: защита голов и париков — широкополые шляпы мушкетеров. С этим было согласиться нетрудно. Греки до христианства шляпы (а-ля Гермес) только в путешествия надевали (или на полях, от солнца), а древним римлянам венков на голове было достаточно. В раннем средневековье вообще без полей обходились, чепец такой носили, типа буденовки — наследник классического фригийского шерстяного колпака. Широкополые же шляпы стали носить роялисты в Великобритании и мушкетеры во Франции, то есть там, где дерьмо больше всего и выливали. Еще я припомнил, что, к примеру, цилиндры с узкими полями — это изобретение сельских английских джентльменов. Им там на голову ничего не капало. А в ассоциируемых с образом лондонца котелках в начале XIX века красовались только английские лесники! (Опять же, в лесу дерьмо с неба не падает). Лишь к 1850-му году этот головной убор попал в город. Когда же в Европе помои сверху лить перестанут, появятся треуголка Наполеона и кепка Ленина. Но следующим выводом он даже меня смутил:

 — Тогда и возникновение реверанса понятно.

— ???

— Что такое реверанс, помнишь?

Я напрягся и припомнил, что в средневековье к исполнению реверансов и поклонов относились с особым вниманием и в придворном обществе был учитель танцев, он же преподаватель изящных манер, реверансам обучающий. Что реверанс, или поклон, сопровождался снятием головного убора. Далее, не полагаясь на свою память, я взял энциклопедию и голосом Левитана зачитал: «Реверанс — почтительный поклон. Его характер зависел от формы и покроя одежды. Особое внимание в поклоне уделялось умению кавалера обращаться со своим головным убором. Он снимал шляпу перед поклоном и приветствовал даму». Статья словаря заканчивалась утверждением, что реверанс был «не только приветствием, но и танцевальными фигурами, которые придавали бальной хореографии черты торжественного величия». Я, все еще не понимая, взглянул на приятеля.

Подивившись моей тупости, тот продолжил:

— Ну неужели непонятно, что изначально реверанс имел своей целью всего лишь убрать обосранную вонючую шляпу подальше от чувствительного носа дамы?

Я был сражен такой простотой вывода, и перед моим внутренним взором предстал то самый первый скромняга-мушкетер (или кто он там был), который так поразил некую встретившуюся ему Даму, изогнувшись в танце-поклоне и ловко спрятав за спину свою шляпу, на которую только что вылил свою «ночную вазу» сонный бакалейщик со второго этажа. На вопрос удивленной Дамы наш Кавалер совершенно честно ответил: — «Это я из великого уважения к Вам!». Дама была поражена и рассказала о таком рыцарском отношении подругам. Те в свою очередь стали требовать аналогичного от своих кавалеров. Очень скоро уже мало кто понимал, зачем все это. Если же во время исполнения ритуала незадачливого кавалера совсем некстати кусали блохи, то па становились совсем замысловатыми, что и придавало реверансу те самые «черты бальной хореографии». Действие стало Традицией, и теперь мы на полном серьезе читаем о том, какой «величественностью и строгостью отличались реверансы и поклоны XV века».

комментарий Циника: Я бы не постулировал так однозначно, что «черты бальной хореографии» реверансу обязательно придавали блохи. Могли также быть и другие причины. Например, тот же упомянутый понос. Если не вовремя приспичит, то и не так станцуешь...

Что же касается того, откуда вообще взялись парики, то тут додумывать уже почти ничего не приходится, это и так давно известно. Законодателем такой средневековой моды являлся сифилис.
Сифилис и парики

 В Средневековье города косила не только чума, проказа и эрготизм но и сифилис, любимое заболевание католической церкви, справедливо теперь иногда называемый «чумой Средневековья». Оспа, цинга и проказа нанесли относительно меньший вред. В Средние века католической церковью были объявлены грехом все половые отношения, не направленные на рождение детей. Однако это не помогло верхушке церковной конфессии — сифилисом страдали три Римских Папы: Александр VI (1431—503), Юлий II (1443—1513), Лев Х (1475— 521). В 1530 году итальянский врач Д. Фракасторо порадовал любителей изящной словесности поэмой «Сифилис, или Французская болезнь». Считалось, что болезнь распространилась благодаря легкомысленным французам. Сифилисом переболело в то время почти все население южной Европы, от святых отцов до уличных нищих. Успешное применение ртутных препаратов для лечения столь распространенного в то время сифилиса принесло особую славу Парацельсу.

Немецкий историк-эпидемиолог профессор Г. Гезер, чей двухтомный труд «История повальных болезней» был переведен на русский и издан в С.-Петербурге в 1868 году впервые обратил внимание на сифилис и другие болезни, как основу коренного изменения в поведении людей — например на то, что сифилис ХVII—XVIII веков стал законодателем мод. Гезер писал, что из-за сифилиса (а в основном, как мы теперь знаем, его лечения его ртутью) исчезала всяческая растительность на голове и лице. И вот кавалеры, дабы показать дамам, что они вполне безопасны и ничем таким не страдают, стали отращивать длиннющие волосы и усы. Ну, а те, у кого это по каким-либо причинам не получалось, придумали парики, которые при достаточно большом количестве сифилитиков в высших слоях общества быстро вошли в моду и в Европе и в Северной Америке. Сократовские же лысины мудрецов перестали быть в почете до наших дней.

Не только кавалеров коснулась эта проблема, лысины появлялись тогда не только у них, но и у дам. И отнюдь не по причине мудрости последних. Но и эти лысины умело прикрывались париками. От слова парик, сходно зазвучавшего на всех европейских языках (perruque — франц., parrucca — итал., perücke — нем. и т.д.), родилось и название тех, кто эти парики делал — парикмахеров. Цирюльники ценились, и не только севильские. Эта профессия стала одной из самых высокооплачиваемых в мире. Поэтому разбогатевшие цирюльники наравне с виноторговцами становятся владельцами доходной недвижимости:

«Вплоть до XVIII века меблированные комнаты в Париже (их держали виноторговцы или цирюльники) – грязные, полные вшей и клопов – служили прибежищем публичным женщинам, преступникам, чужеземцам, молодым людям без средств, только что приехавшим из своей провинции…» (Ф. Бродель. Структуры повседневности. Возможное и невозможное. Т.1. – М., 1986. – С. 298.)

 Те, кто был не болен, стали отращивать и показывать свои волосы — в эпоху позднего средневековья даже замужние женщины начинают открывать волосы, укладывая их соответствии с модой того времени.

Дело, вероятно, также не только в отношениях кавалеров и дам, а и в том, что в средневековье к «нечистым» относили страдающих не только проказой, но и многими другими заболеваниями, тем же сифилисом, например. А «нечистого» могли и вообще из города изгнать, даже поставив диагноз по ошибке — столь распространенный сифилис для врачей средневековья играл такую же роль, как ОРЗ для врачей советских. При любых сомнениях ставили диагноз сифилиса, следуя правилу «In dubio suspice luem» («В сомнительных случаях ищите сифилис»). Как тут без парика?

Это сейчас, на вопрос: «Что делают в парикмахерской?», любой ребенок ответит: «Стригут волосы!», удивляясь неосведомленности взрослых. Но тогда, когда сифилис вместе с сопутствующем облысением распространился и в Англии, семантика названия была вполне понятна: ведь не «haircutter» — «подстригатель волос» — назвали цирюльника, а «hairdresser» — «одеватель волос». Так в Англии появились те самые парики, которыми, как славной и древней Традицией, гордятся поныне судьи и лорды.

Широкие же народные массы же о сифилисе знают мало, слышали только краем уха. Тот же историк Иштван Рат-Вег в книге «Истории человеческой глупости» приводит такой пример народной грамотности:

«Другой отец требовал назвать его новорожденную дочь Сифилидой. Перепуганный чиновник старался убедить его, что речь, может быть, идет о Сильфиде? Но тот настаивал на Сифилиде, что, дескать, имя он слышал, что оно ему нравится. Конец спору был положен тем, что ему предъявили закон об именах от 1803 года и просьбу его отклонили, ибо ни в каком календаре такое имя не встречается, а исторических личностей с таким именем не было».

То что не волновало древних греков — боязнь стать лысым — давно существует уже на подсознательном уровне, борьба с облысением и ныне — доходный бизнес. Например, в Юго-Восточной Азии облысение, достаточно редко сейчас встречающееся, считается большой неприятностью и ассоциируется с каким-то заболеванием. Сейчас никто не помнит, с каким именно, просто существует народное мнение: если лысой — то больной. Но тогда, когда в ЮВА появились первые лысые европейцы — колонизаторы, связь была наглядной. Они женились на местных красотках, те умирали со временим вслед за европейцем, в памяти народа это осталось.

Тогда же сифилис добрался и до России «Если одни умирали от сильных ударов, то других наших предков насмерть сражали венерические болезни. Какие следы оставляет на костях сифилис, можно увидеть на выставке» (www.ladatv.ru, 20.03.03) — это о выставке «Антропология» в Краеведческом музее Самарской области.

Те, у кого еще сохранились свои волосы, их, естественно, не моют, а посыпают мукой. Или пудрой. Представьте себе, что должно было делаться в давным-давно немытых волосах, если их постоянно посыпать мукой. А прусские косы, смазываемые салом?! Не удивительно, что при описанной выше средневековой гигиене, в громадных прическах средневековых благородных дам нередко обнаруживали мышиные гнезда — дама могла месяцами не мыть голову, пока мода на прическу держалась. Ну а уж блохи на Прекрасных Дамах жили перманентно.
Блохи
  Джузеппе Мариа Креспи, ~1709 г. Женщина, ищущая блох. Эрмитаж 

Методы борьбы с блохами были пассивными, как например палочки-чесалочки, которые использовали что бы не повредить то сложное сооружение на голове, именуемое париком. Из париков этими палочками блох и вычесывали. Со вшами было бороться сложней. Французские красавицы и элегантные франты в своих роскошных париках носили сделанные из золота хитроумные приспособления — для ловли тех же блох. В блохоловки (есть и в Эрмитаже), клали кусочек шерсти или меха, политый кровью. Во Франции роль блохоловки играла миниатюрная вилочка с подвижными зубцами-усиками, которую светские модницы носили на шее. Блошиные ловушки не очень надежно защищали своих хозяев от надоедливых паразитов, зато дамы той эпохи придумали способ, как использовать блох в искусстве флирта. Вскрикивая от мнимых и настоящих блошиных укусов, они приглашали тем самым кавалеров к поискам зловредного насекомого. В ту пору самой эротической забавой мужчин считалось поймать блоху на любимой.

Знать с насекомыми борется по своему — во время обедов Людовика XIV в Версале и Лувре присутствует специальный паж для ловли блох короля. Состоятельные дамы чтобы не разводить «зоопарк» носят шелковые нижние рубашки, полагая, что вошь за шелк не уцепится... ибо скользко. Так появилось шелковое нижнее белье, к шелку блохи и вши действительно не прилипают.

Большое распространение приобрел «блошиный мех» — носимый на руке или возле шеи кусочек меха, куда, по мысли средневековых дам, должны были собираться блохи, и откуда их можно потом вытрясти куда-нибудь на землю. Лучший подарок возлюбленным и супругам — чучела пушных зверей для этих же целей. Чучела были инкрустированы драгоценными камнями. На картинах вроде «Дама с горностаем» (только это не горностай, а белый хорек — фуро) или «Королева Елизавета I с горностаем», как раз и изображены чучела или зверьки, используемые как блошиный мех. Их носили с собой, как позднее дамы носили декоративных собачек. Кроме собачек еще держали ласк, как раз для ловли блох. Начиная с XVI века, куницы, хорьки, горностаи и крохотные собачки служили своим хозяйкам живыми блохоловками, защищавшими их от надоедливых насекомых. У мелкого зверя температура тела выше, чем у человека и он в отличие от дамы ловит блох все время и зубами. Наконец те же собачки, водимые под юбкой...

PS

комментарии Циников и гневные вопли романтиков принимаются здесь или здесь

 
 
***

То, что с приходом христианства европейская цивилизация погрузилась во мрак, хорошо разглядел еще Вольтер (1694—1778):

«Вместо прекрасного латинского языка — 20 варварских наречий, вместо культуры и законов — только варварские обычаи. Цирки и амфитеатры, возвышавшиеся во всех провинциях, сменились хижинами, крытыми соломой. Большие дороги, такие красивые и прочные, проведенные от подножия Капитолия до гор Тавра, покрылись стоячими водами. Такой же переворот произошел в умах; Григорий Турский и монах Фредегар из Сен-Галлена — это наши Полибии и Титы Ливии. Человеческий разум огрубел среди самых подлых и бессмысленных суеверий... Вся Европа коснеет в этом унижении до 16 в. и освобождается от него лишь путем ужасных судорог». (Вольтер .«Опыт о нравах....»)

Или, словами итальянского писателя XIX века Адольфо Бартоли: «Как будто разум окутался саваном, чтобы сойти в могилу, где он оставался много веков. Свет мысли погас. Мир со своими радостями, природа со своими красотами перестали говорить сердцу человека. Высочайшие устремления духа стали признаваться грехом. Небо нависло над землей и душило ее в чудовищных объятиях».

примечания

В связи с частыми вопросами об источниках и сомнениях некоторых читателей в адекватности описания, я постепенно буду здесь помещать ссылки или цитаты на моменты, которые вызывают наибольшее недоверие. Если будет не лень, конечно;-)

0. Полезная справка для тех, кто не понимает сарказма в некоторых местах, где нет сноски: «Группа Шамаи-Цури показала, что повреждения предлобной коры также затрудняют восприятие сарказма, поскольку механизм таков: "языковые" области мозга интерпретируют буквальное значение, правое полушарие и лобные лепестки обрабатывают эмоциональный подтекст, а предлобная кора объединяет и то, и другое.
Ожидается, что результаты исследования помогут медикам распознавать различные типы нейродегенеративные заболевания, типа лобно-височной деменции (формы старческого слабоумия) и болезни Альцгеймера». (http://www.onlynews.ru/archive/science/2005-05-27/903262249.html)

1. Самое странное — отмеченная в процессе бессмысленных холиварных обсуждений необходимость пояснять значение слов. Но, похоже, придется.

ШТРИХ — перен. Отдельная подробность, характерный момент чего-л (Современный толковый словарь русского языка Ефремовой) ©
А «Штрихи» — это не Единственно Истинный, Верный и Окончательно Полный Портрет Европы, а именно штрихи к нему. Неприятные штрихи, но тут уж пусть каждый сам решает, это ложка дегтя к бочке меда, или бочка дегтя в ложку. Но все описанное выше из полной картины не выкинуть, как не юли.

 2. «Историк тела и медицины Станис Перес недавно выпустил новое издание Дневника здоровья Людовика 14 (2004 г.) На этот раз он представляет нам научную работу в 2 частях, „биоисторическое эссе на сто страниц о последних мгновениях жизни монарха“, за которым следует подборка документов о смерти Карла 5, Генриха 2, Филиппа 2, Филиппа 3, Филиппа 4, Людовика 13, 14 и 15... Так человечность государя достигает человечности самого ничтожного из его подданных, страдания которого подчас крестны: это агония Генриха 2, гангрена, ампутации; мириады вшей, сожравшие тело Филиппа 2, ужас изуродованного Людовика 15, и т.д.» (Stephane Haffemayer, см. перевод)

 3. Draper, John William, 1811—1882. History of the Conflict between Religion and Science, стр. 266. Книга есть в сети на английском в библиотеке университета Вирджинии.

 4. Здесь - не только инквизиция as is, которая была довольно слаба в Англии. Термин "протестантская инквизиция" часто используют для обозначения событий в Женеве в период деятельности Ж. Кальвина (1509-1564) и в Англии в период правления королевы Елизаветы I (правил в 1558-1603). (Энциклопедия Кольера)

 5. Christopher Hibbert, член Королевского Географического Общества. Книга "Cities & Civilizations", 2003.

 6. «В Лондоне в 1800 г. не было ни единого банного заведения. И даже намного позднее леди Мэри Монтегю, весьма высокопоставленная и очень красивая английская дама, рассказывала, что она как-то ответила лицу, обратившему внимание на сомнительную чистоту ее рук: «И это Вы называете грязью? А что бы Вы сказали, увидев мои ноги!» (Ф. Бродель. Структуры повседневности)

 7. Речь именно о римских банях - термах. Еще раз обращаю внимание на русскоязычное понимание слова «баня». Средневековые лоханки - это в нашем понимании не бани, в лучшем случае «купальни» или «помывочные», согласно словарю русское значение слова баня: «специальное помещение, где моются и парятся». «Общественными банями типа римских терм западное Средневековье не пользовалось, во всяком случае до XIII в., да им попросту и не было места в условиях, когда общественная жизнь резко сократилась» (Филиппов Б., Ястребицкая А. Европейский мир Х-ХV вв.)

 8. Здесь надо только отметить, что духами заглушали запах не столько из-за того, что он был неприятен, а потому что миазмы считались опасными, несущими смерть. Люди ничего не знали о микробах, но понимали, что болезни как-то передаются. Считалось — запахом. То есть вместо одной из причин болезней и эпидемий — антисанитарии — боролись с ее следствием.

9. «Туалет Людовика XIV, описанный герцогом Сен-Симоном, не предполагает использования воды. Единственный ритуал, которому следует король-Солнце, — это омовение рук винным спиртом. В XVII веке туалет совершался в соответствии с совсем иными предписаниями, нежели в наше время. Его цель — обойтись без воды, считавшейся вредоносной, и, напротив, широко использовать душистые составы». (Le Guerer A. Les parfumus a Versailles aux XVII et XVIII siecles, здесь)

10. Историк Дж. М. Тревельян (Trevelyan) писал о париках не о XIII веке, а применительно к значительно более позднему времени: «Изо всех окон города — с пятого, шестого, второго и прочих этажей на улицу льются помои. Особенно воспитанные люди перед этим, правда, кричат: "Берегись!" А те, кто внизу, втягивают голову в плечи и, ругаясь, бегут прочь. Их спасают только парики. Помои летят из окон, потом текут по улицам, ручейки собираются в реки. Запах стоит такой, что режет глаза! Каждую ночь помои и нечистоты убираются, но это не спасает город...»

 11. см. также ответ 23 (здесь): «Fazzoletto. A cosa servivano inizialmente i fazzoletti? Ad allontanare le mosche e a detergersi il sudore».